Брехтовский принцип предполагал необходимость спокойного и всестороннего осознания человеком той исторической ситуации, в которой он оказался силой необходимости, помимо своей личной воли. В этом исходном пункте между брехтовским и сартровским пониманием ситуации противоречий как будто и нет. Подобно Брехту, Сартр тоже всегда выносил на рассмотрение зрителей ситуацию, исторически детерминированную, сложившуюся независимо от воли героя. Но, в отличие от брехтовского, экзистенциалистский герой — всегда «пришелец», «чужой»; он может действовать, как действует доктор в «Чуме» Камю, а может и бездействовать, как герой «Чужого». Персонажи Брехта действуют, чтобы жить. Персонажи Сартра — чтобы умереть или убить. Ситуация каждой из драм Сартра не «придумана» и не случайна, напротив, она всегда была как бы вытолкнута на поверхность, в центр общественного внимания важнейшими событиями своего времени. Она венчает собой и вбирает в себя генеральный конфликт той поры, когда написана пьеса. Но если Брехт анализирует поток и смену ситуаций, их движение и развитие, то Сартр стремится решать проблему данной личности в пределах одной ситуации, где сходятся разом все «за» и все «против». Пафос брехтовского исследования — в суровой констатации определенных, не зависящих от воли «отдельного человека» обстоятельств. Пафос Сартра — в апелляции к рассудку и воле именно «отдельного человека», от решения которого, уверен Сартр, зависит многое.
Работа этих двух театральных мыслителей — великого художника и профессионального философа — представляет собой попытку осмыслить наш век целиком, со всеми сотрясавшими его катаклизмами, то безмерно возвеличивавшими силу человеческого духа, то унижавшими его до полной утраты человеческого достоинства.