Сцены торжественные
С другими словно происходит прямо на наших глазах забавная трансформация: они смело шагают из своего XVI в.
в современность. Как и в других драмах Осборна, центральный образ Лютера превалирует над остальными персонажами. Но россыпь человеческих фигур обильнее, и каждый очерчен с новой для драматурга четкостью н остротой. Образ Лютера оттеняют с разных сторон превосходно написанные характеры: его отец Ганс, простой рудокоп, в будущем мелкий буржуа, цепко и упрямо держащийся за жизнь и решительно не способный понять, почему его сын, который мог стать бургомистром или законником, ушел в монастырь; целая плеяда церковников — начиная от папы Льва X, гурмана и франта, который появляется в элегантном охотничьем костюме, окруженный собаками, в сопровождении доминиканцев, и кончая продавцом индульгенций, преподобным Иоганном Тетцелем, сочетающим в своем лице завзятого торгаша и опытного демагога.
Первые годы
В первые годы постепенно складывается театральный стиль Пикколо-театра и уточняются его художественные цели и средства. Театр пересматривает ранее существовавшие организационные и творческие принципы. Он борется за постоянный актерский состав, отказывается от ориентации на «звезд», добивается ансамблевости в исполнении, ведет скрупулезную работу над мизансценпрованием, тщательно отрабатывает все компоненты спектакля. Впервые режиссер в итальянском театре выступает как организующая сила спектакля.
Имя умершего
Имя умершего в 1963 г. Карла Амадеуса Хартмана нами упоминалось. Его вклад в немецкую оперу невелик: только одна короткая музыкально-драматическая пьеса «Симплиций Симплициссимус» (1934, новая редакция 1955, либретто по известному роману). Однако в ней сказались как раз современно-немецкие тенденции, далекие от принципов нововенской школы, сближающие Хартмана с «Мюнхенской школой» Орфа (и, может быть, еще с Йозефом Хаасом, неоромантиком в «народническом» баварском варианте).
Искренность, правдивость и простота
Искренность, правдивость и простота — основные требования исполнения. Вилар не допускает никакой фальши, никакого позирования: они будут замечены зрителем сразу же, поскольку игра идет «крупным планом». Актер, не защищенный сценической рамой, не отделенный от зрителей рампой, не поддержанный декорацией, аксессуарами, играет на голых подмостках, на просцениуме, прямо перед зрителем.
Самообвинения Креона
Самообвинения Креона, его последние реплики сопровождаются надтреснутым скорбным тембром английского рожка.
Чисто-речевой тембр, «иррациональный», органически противопоставленный вокальному и инструментальному, тоже имеет свою фоническую и смысловую функцию в этой точно рассчитанной партитуре: он появляется в минуты наивысшего волнения и растерянности (после прорицания Тиресия, после самоубийства Эвридики и др.). Так обстоит дело с «интерпретацией современными средствами».
Творческий стиль Жана Вилара
Творческий стиль Жана Вилара сложился в Авиньоне, на его театральных фестивалях. Необычная обстановка Папского дворца, перед древними стенами которого разыгрывались представления, поставила перед режиссером ряд сложных художественных и технических задач. Ему пришлось создать новую сцену — открытую площадку, глубоко вдававшуюся в зрительный амфитеатр. Актеры играли на широком просцениуме, который отделялся от первого ряда лишь тремя ступенями. Ни традиционного портала, ни рампы. Темная авиньонская ночь заменила занавес, а древние камни Дворца — писаные декорации. Вилар как бы возвращался к первоначальному типу театра на открытом воздухе, и спектакли его приобретали характер своеобразного торжества, церемонии, со своим строгим ритуалом, утверждавшим дух сообщества, дух единства.
Отдельные элементы
Все течения сосуществуют, то полемизируя друг с другом, то неожиданно заимствуя друг у друга отдельные элементы.
Завершая наш обзор, отметим, что, в сущности, мы обрываем его в тот момент, когда появилась еще одна новая форма театра. Это — так называемые «хеппенинги», спектакли импровизационного характера, в которые вовлекаются в качестве участников и зрители. Их встречают с таким же ожесточенным неприятием и непониманием, как раньше театр абсурда и жестокости, не стараясь даже понять, какие рациональные зерна есть в такого рода экспериментах. А зародыши этих «хеппенингов» появились давно, когда начали размышлять о том, как бы превратить зрителя из пассивного — в активного участника спектакля. В «Связном» Гелбера уже имелись элементы такого «хеппенинга». Там действие начиналось в зрительном зале, продолжалось в фойе театра в антракте, когда персонажи вступали в непосредственное общение с публикой, оставаясь «в образе». Я не буду более подробно говорить об этой форме театра, так как для суждения о ней надо знать больше, чем мы знаем по доступным нам материалам. Отметим лишь как факт, что экспериментаторство непрерывно продолжается в театре Запада.
Сценические установки
Иногда сценические установки представляют собой более сложные конструкции (как, например, в «Заложнике» — театр «Уоркшон»), но, как правило, это архитектурная, функциональная декорация, а не живописная.
Отказываясь от внешнего правдоподобия, иллюзионизма, режиссеры освобождают сцену от всего лишнего, от всяких исторических и бытовых подробностей. «Наша сцена предлагает себя во всей своей обнаженности: никаких украшений, никакого эстетического обмана, никакой декорации»,- пишет Вилар. Лишь минимум аксессуаров, определяющих место и время действия. Намеки, знаки (разумеется, понятные, реалистические) — вместо обозначения, внушение — вместо описания. И только благодаря гармонии всех компонентов и главным образом выразительной силе игры актеров спектакль обретает свое истинное время, место и значение.
Отрешенность экзистенциалистского героя
Проблемы, которые не могли быть разрешены на базе чисто негативного, свободного от идеалов мышления. Считать человека «брошенным в мир» было уже нельзя. Выяснилось, что он не брошен в мир, а хочет жить.
Смерть лорда Клевертона
Смерть лорда Клевертона одновременно знаменует собой рождение нового, что есть «ты и я вместе», как говорит Чарльз.
Эта последняя сцена очень удачна. Здесь напрашивается сравнение с финалом «Семейного съезда», то же эстетское любование красотой смерти и угасания. Создание атмосферы — одна из самых сильных сторон дарования Элиота. Но если в «Семейном съезде» сцена смерти Эми выдержана в серо-черных холодных тонах, то здесь это необычайно привлекательные краски ранней осени и, как говорит К. Тайнан, «разбросанные то там, то здесь фразы напоминают нам, что мы слушаем голос поэта».
Собственный «театр абсурда»
Современная английская драма
Драматизм образа Юрека
Конец Колина
Вторая поправка Мерсера
Первая поправка
Атмосфера страха
Творческая эволюция
Эксперимент строительства социализма
Внешняя картина