Документ и миф

Принято уже в советском театроведении считать Беккета последователем «сартризма». Имеет смысл обратить внимание и на то, что беккетовскио метафоры по своей сценической структуре отталкиваются, как «от противного»,- от гигантских театральных метафор Брехта. Не случайно в режиссуре Питера Брука, в его «Короле Лире» без труда можно увидеть прямое влияние и брехтовской эстетики, и философии экзистенциализма,- в чисто беккетовской интерпретации сцены двух нищих на пустых подмостках, словно огороженных колючей проволокой,- Лира и Глостера.

Одно из самых сильных направлений в современном театре — документальная драма. Само собой, форма драмы документа резко противопоставлена, даже противопоказана драме интеллекта, будь то брехтовский, эпический ее вариант, или трагедийно-экзистенциалистский. Документализм отбросил все иносказания, развенчал и унизил политические и поэтические аллюзии, раскрыл образные «псевдонимы» интел-лектуализма и отбросил с дороги исторические параллели.

Документ и миф столкнулись, и весь современный театр следит за этой схваткой.

Протокол, факт, свидетельство, документы архивов — вот материал нового метода искусства. В открытой и бесстрастной форме опроса и допроса осуществляется на сцене расследование недавней истории фашизма. Но вот тут-то и сказывается скрытая связь с интеллектуализмом. От Брехта в документальной драме безоговорочное требование исторической истины и вообще — истины. А в технике анализа поведения отдельного человека, будь то «подсудимый» или «свидетель», идеолог или обыватель, документальная драма пользуется тем острым методом теории ситуации, который был выточен в годы войны французскими интеллектуалистами. Правда, адресуясь к совести зрителя, документальная драма другой своей стороной соединяется с лирическим, исповедническим направлением в современной поэзии, киноискусстве (Феллини), прозе (Бёлль).