Буржуа не хочет, чтобы его ставили лицом к лицу с неприятными фактами, нерешенными вопросами, явлениями, свидетельствующими о чудовищной деградации общества, в котором он живет. Он еще может допустить, чтобы ему слегка пощекотали нервы, но не дай бог, чтобы театр говорил о всеобщем неблагополучии, срывал маски, обнажал язвы.
Душевные болезни, о которых говорит драма современного Запада,- следствие и отражение глубочайшего внутреннего распада буржуазного общества. Это не ново. Так было уже и в прошлом. В свое время наибольшее ожесточение буржуазии вызывал критический реализм в романе и в драме. Она закрывала передовой драматургии путь на сцену. Движение свободных театров, начавшееся в конце XIX в., в разных формах продолжается поныне. Друг другу противостоят коммерческие и некоммерческие театры. В Англии, Франции, США, ФРГ, Австрии, Италии и других капиталистических странах эта борьба происходит все время. Иногда коммерческие театры вынуждены «уступить» и принять в свое лоно пьесы, родившиеся на сценах театров некоммерческих. Но в целом картина такова: подлинная драматургия развивается на сцене маленьких экспериментальных театров.
Когда критики пытались изобразить такого драматурга, как, скажем, Теннеси Уильяме, типичным представителем буржуазной драмы, они забывали о том, что пьесы его шли обычно на сцене «внебродвейских» (т. е. некоммерческих театров). Только однажды, уже достигнув известности, согласился он поставить одну вещь в бродвейском театре, и закаялся повторить это.
То же самое относится ко многим другим драматургам. Для правильной ориентации необходимо иметь в виду, что вся современная передовая драматургия обретает сценическую жизнь лишь на подмостках передовых театров, театров подлинно художественных и экспериментальных.