Принижение образа народа

Но неверно видеть в пьесе Болта и сознательное принижение образа народа, вроде бы даже надругательство над народом. В пьесе имеется персонаж, своего рода посредник между театром и зрителями, который вызвал особенно острую полемику после премьеры спектакля. Этот персонаж трансформируется на наших глазах, превращается то в слугу Мора, то в слугу его врагов, то в тюремщика, то в народного заседателя на суде и, наконец, в палача. Чаще же всего он действует просто как отвлеченное лицо от театра — дзанни, конферансье — непринужденно беседует со зрителями, тут же на сцене переодевается, меняет грим, попутно расставляет мебель. Учитывая возникшую полемику, Болт несколько раз комментировал этот образ и каждый раз несколько по-разному. Однажды он написал, что Common Man должен выражать, «то, что свойственно всем нам», что-то такое, «с чем каждый может отождествлять себя». Другой раз он подчеркнул, что Common Man должен быть приятным, а его философия стойкой. В ремарке к пьесе сказано, что Common Man хитроват и ему свойственно чувство юмора.

Мне представляется, что неправильно переводить Common Man как «простой человек», а также неверно видеть в нем олицетворение народа. Common Man — это скорее «трезвый человек», «здравый человек» (подобно тому, как «sense — значит «здравый смысл»). Он говорит сам о себе в первом же обращении к зрителям: «Шестнадцатый век — век здравомыслящих людей. Как все другие века». Он оттеняет избранность натуры Мора. Common Man — из тех, кто никогда не станет героем, не будет ни жить, ни умирать ради идеи. Но, пожалуй, персонаж Болта и не претендует па слишком большое философское обобщение, даже противится этому обобщению. Он именно лицо от театра, весь от игры в театр, от игровой стихии, а не от философской или поэтической.