Самообвинения Креона

Самообвинения Креона, его последние реплики сопровождаются надтреснутым скорбным тембром английского рожка. Чисто-речевой тембр, «иррациональный», органически противопоставленный вокальному и инструментальному, тоже имеет свою фоническую и смысловую функцию в этой точно рассчитанной партитуре: он появляется в минуты наивысшего волнения и растерянности (после прорицания Тиресия, после самоубийства Эвридики и др.). Так обстоит дело с «интерпретацией современными средствами».

Но все же какой мир стоит в произведении Орфа за избранным им текстом и в каком смысле «Антигона» названа культовой драмой? Последнее, видимо, следует понимать как попытку вывести свое детище из оперного театра в атмосферу необыденную, торжественную, исключительную. К этому когда-то стремился и Вагнер в своей байрейтской затее, об этом же мечтают и современные композиторы, показывая свои оперы на международных фестивалях.

Культовая драма в античном смысле подразумевает достаточно широкую публику. Но является ли искусство Орфа искусством «большой публики»? «Антигона» так же далека от развлекательного, «потребительского» искусства наших дней, как «Моисей и Арон» Шенберга и, может быть, даже «Нетерпимость» — авангардистская опера Ноно, с ее обнаженной политически-агитационной тенденцией,- ближе к уровню массового восприятия, чем «Антигона». Адекватное понимание последней требует гуманитарной образованности, филологических познаний, не говоря уже о необходимой «культуре духа». Кроме того, «Антигона» Гельдерлина — типичная «драма для чтения». Язык перепода, поэтика Гель-дерлина отяжеляют текст, затемняют его смысл, а склонность Орфа подчеркивать экстатическую, иррациональную стихию в античной трагедии ведет к еще большему ограничению возможности «адекватного слушания».