Сартровские олицетворения тиранов и палачей

Сартровские олицетворения тиранов и палачей, героев и жертв были разумны, как всякие олицетворения. Тезис об абсурдности мира возник на экзистенциалистской основе,- у Альбера Камю, маячил то в его драмах, то в его довоенной прозе (повесть «Чужой»), сквозил в некоторых предпосылочных положениях публицистики Камю, собранной в книге «Взбунтовавшийся человек». Совершенно отсутствовал этот тезис в драматургии Ануйля. Что касается военных драм Сартра, которые являются как бы иллюстративным приложением к его философии, то там господствует тезис о том, что мир абсурден и ужасен именно потому, что противоречит разуму.

В начале своей деятельности философ Сартр главным образом был занят тем, чтобы «размежеваться» со своими немецкими учителями и коллегами по линии экзистенциализма. Эта работа началась в 1936 г. и продолжалась без особенных результатов вплоть до начала войны в Европе. Свой собственный развернутый и аргументированный вариант философии экзистенциализма, существенно отличающийся от немецкого, Сартру удалось создать в 1942 г. в трактате «Бытие и небытие». Тут впервые немецкому понятию «ничто» (которое, по Хайдеггеру, и есть «бытие») было противопоставлено сартровское понятие «небытия», т. е. существования, лишенного разумной сущности. Для Хайдеггера бытие — это одновременно и «нечто», и «ничто»; нечто мистическое, связанное с землей отцов, с национальной, родимой почвой, с племенными и родовыми, кровными узами. Это не бог, не гегелевская абсолютная идея и не материальная основа мира; «нечто сущее», нечто «самое близкое», к чему труднее всего приникнуть и что именно поэтому надо так тщательно «оберегать», как некую непостижимую, не всем доступную «тайну бытия»; надо существовать, «прислушиваясь к бытию» и т. д.