Речь идет не о моем сочинении, а о трагедии Софокла, за которой стоит целый мир». Попытаемся разгадать смысл этих слов. Прежде всего, как можно интерпретировать Софокла современными средствами, ни в чем его не изменяя, и какие современные средства имеются в виду? В каком смысле Орф называет свою «Антигону» культовой драмой, противопоставляя ее обычной опере, и какой мир полагает он стоящим за трагедией Софокла?
У режиссеров Народных театров нет единых стилистических принципов, но тем по менее легко обнаружить много общего в их эстетических программах. Желание приблизить актера к зрителю продиктовало им поиски новых архитектурных решений сценического пространства. Они выступили против старой формы театра «итальянского образца», который приобрел на Западе характер своеобразного символа коммерческой антрепризы и буржуазного ритуала. Народные театры чаще всего обращаются к структуре античного и елизаветинского театров, как наиболее соответствующих цели создания атмосферы единения между актерами и зрителями и равных условий зрителей в отношении спектакля.
На сценах Народных театров ставятся острые общественные вопросы, поднимаются большие духовные проблемы наших дней. На новом этапе своего развития Народные театры встают на путь все более активного вмешательства в общественную и политическую жизнь.
На новом этапе чисто просветительские цели все больше отходят на второй план, уступая место более активному вмешательству искусства в общественную жизнь. На сценах Народных театров классика постепенно оттесняется современными пьесами с острой социальной проблематикой. Изменения в репертуарной политике отчасти связаны с подъемом демократического движения в странах Западной Европы, с ростом общественного сознания народных масс, с повышением их культурного уровня.
Орф — последовательный противник традиционной оперной эстетики, создатель нового типа музыкально-драматического спектакля. С самого начала он шел к максимальному сближению музыкального и драматического театров. Его целью был качественно новый синтез музыки, поэтического слова и сценического действия. Однако новое единство оказалось возможным лишь ценой отказа от автономии музыкального образа, В пьесах Орфа музыка создает драматургию спектакля, но не является самостоятельным выразителем драматических конфликтов, не концентрирует в себе все движущие силы драмы. Функции ее разнообразны: она «дорисовывает» характеры и ситуации, создает фон и придает колорит, регулирует напряжение отдельных сцен, готовит кульминации.
Тип «исторической оперы» привлекал в послевоенные годы многих композиторов. Среди них следует назвать англичанина Алана Буша, сознательно связавшего свое творчество с интересами и потребностями коммунистического и рабочего движения и отразившего в своих «исторических хрониках» («Уот Тайлер» и «Люди из Блекмура») определенные этапы истории классовой борьбы. Эту же тенденцию выражает в опере-оратории «Лионские ткачи» известный как мастер французской лирической эстрады Жозеф Косма. Те же принципы находим и в американской «народной опере» Эрла Робинсона «Кроты» по рассказу Т. Драйзера о постройке ирландскими эмигрантами туннеля под рекой Гудзон. Робинсон строит свою оперу в формах эпического театра: рассказчик комментирует действие; после короткой симфонической интродукции, рисующей начало рабочего дня в порту, рассказчик перед занавесом говорит о рабочих, которые, как кроты, роют землю под речным руслом, чтобы соединить две части Нью-Йорка. Опера разделена на музыкальные номера, связанные диалогами. Хор поясняет происходящее и сам участвует в действии. В этой пьесе, как и во многих других аналогичных произведениях американского музыкального театра, сказывается влияние жанра мьюзикл, в свою очередь связанного с европейской традицией музыкального театра, порвавшего с оперой,- театра Брехта — Вайля, Брехта — Дессау и других близких им художников.
Хор, герой, конфликт — строя свою концепцию драмы вокруг каждого из этих нерасторжимых ее компонентов, прогрессивные западные теоретики движимы идеей единства драмы, мечтой о единстве сцены п зрителей, а за этим — об общественном единстве. Единство театрального действия — для Фергюссона — это возвращение под своды театра общественного единства. Система драматических жанров — у Бентли — воплощает богатство общественных чувств, объединяющих зрительный зал. Единство сценических форм — по Мельхингеру — означает в конечном итоге поиски свободных основ общественной жизни.
С постановкой каждого спектакля Брехта росла идейная зрелость и художественное мастерство театра. Спектакль «Жизнь Галилея» стал не только крупным явлением в театральной жизни Италии, но и «событием международного значения». «В брехтовской репертуаре Стрелер нашел то социально-политические мотивы и ту форму сказки-притчи, которые близки характеру его режиссуры».
Отметив некоторое влияние Брехта, английский режиссер сказал: «Долго полагали, что «очуждение» Брехта противоположно концепции Арто, считавшего, что театр дает непосредственное и бурное катастрофическое переживание. Я никогда не был согласен с этим. Я убежден, что театр, подобно жизни, представляет собой непрестанный конфликт между впечатлением и суждением — иллюзия и разочарование в них находятся в мучительном соседстве и неотделимы. Этого достигает Вайс. Начиная с названия, все в его пьесе предназначено для того, чтобы нокаутировать зрителя в челюсть, затем погрузить его в ледяную воду, потом заставить его попытаться осмыслить происшедшее с ним, потом нанести ему удар в пах, затем опять привести в чувство. Это не совсем Брехт,
Бентли, скажем, ополчается против теории «неинтеллектуального», ритуального происхождения драмы,- теории, из которой исходит в своих размышлениях Ф. Фергюссон. Однако для обоих теоретиков драма — это «концентрированная реальность», воплощающая единство идеи и чувства, идеи и факта,- хотя один исследователь (Фюргюссон) называет это мифологическим свойством драмы, «подражающей действию посредством действия», а другой (Бентли) подчеркивает «чувственную интеллектуальность» театра.