Вопрос с отчуждением человека от общества

Суть в том, что фашизм должен был как-то урегулировать вопрос с отчуждением человека от общества. Он сделал это путем чисто идеологической операции: отчуждение личности от общества и государства было умело подменено — с использованием идеалов и инстинктов — отчуждением человека от самого себя. Без этого условия никакая фашистская идеология, государственность, психология и война существовать не могут. Единство должно было быть достигнуто во что бы то ни стало. Для достижения видимости, парадной мнимости фашистского единства (государственного и идеологического) следовало вместе с ликвидацией буржуазной демократии искусственно снять, зашифровать отчуждение личности от государства, содержавшее в себе нежелательный, неконтролируемый элемент свободы. (Он-то, этот элемент личной свободы, и станет специальной проблемой и заботой экзистенциалистской драматургии: ануйлевская Антигона пойдет на смерть фактически для того, чтобы отстоять свое право на спасительное отчуждение от Креона и его государства.)

Идеологическая напряженность и экзальтация тоталитарных режимов как раз и объяснялась необходимостью построения и поддержания «нового порядка», т. е. того самого единства, мнимость (и обреченность) которого была скрыта от сознания как отдельного индивидуума, так и масс.

Так попутно состоялось и феноменальное по своей дееспособности в руках тоталитарной власти раздвоение человеческой личности на общественное и личное. Принятое добровольно, это раздвоение было восслаплено фанатиками как необходимость, как историческая миссия. Насаждаемое насильственно, раздвоение это воспитывало склонность к подчинению и палачеству.